Спецрепортаж о ситуации с изъятием детей в Домбаровском районе Оренбургской области вышел в эфир на телеканале UTV второго июня. Журналисты поехали в поселок Тюльпанный, за 500 километров от Оренбурга, вместе с общественниками. На месте записали интервью с отцом и с матерью детей, которых отобрала опека.
В 12-ти минутном репортаже Николай Саморока и Алена Лихтенвальд рассказывают историю, которую так и не захотели от них услышать чиновники, приехавшие разбираться в Домбаровский район. Почём и почему семья купила аварийный дом в поселке Тюльпанный? Как в доме оказалась видеокамера, как себя вели полицейские и сотрудники органов опеки и какие документы подписала мать под давлением?
«Оренбург Медиа» публикует репортаж и вместе с ним цитаты и фразы, которые показались нам важными и интересными в данном ключе.
Алена Лихтенвальд и Николай Саморока встретились, когда у Алены было уже двое детей. Какое-то время пара жила у матери Алёны в Орске. В 2017 году они решили присмотреть дом.
Николай Саморока: — Искали на сайтах, где продается недвижимость. Нашли этот дом, он подходил по цене. За эту же сумму остальные предложения были либо сильно дороже, либо сильно хуже. Там вообще, можно сказать, нет ни окон, ничего. 450 тысяч рублей он стоил. Созвонились с продавцом, оказывается, это был риелтор. Он за нами приехал в Орск на машине, привез нас посмотреть. На первый взгляд, честно сказать там и электропроводка была в другом состоянии, не было газа и провисший потолок, на что он сказал, что здесь ровнялся потолок и до конца не прикрутили фанеру, и сказал купите саморезы, докрутите сами и все у вас получится.
После подписания документов о покупке недвижимости, деньги отправили риелторам и больше их не видели. Покупку аварийного дома допустил Пенсионный фонд России по Домбаровскому району. Комментарий представителя также есть в видеоматериале.
-А как вы моетесь? У вас баня?
-Нет, моемся мы в ванной. Тогда еще полностью оборудованной ванной комнаты не было. Был электрический водонагреватель, но, как туда нальешь воду, приходилось таскать в ведрах, наливать и греть на газу.
Семья росла в 2018 году на свет появился Никита, в 2019 – Ника. В марте 2020 года родился Никон. Хозяева приезжали в Тюльпанное 7-8 раз в год, чтобы жилище не разворовали. Постоянным местом жительства являлась квартира матери Алёны в Орске. В доме в Тюльпанном до сих пор нет водопровода. За водой семья ходит к ближайшему колодцу.
Мурат Суенбаев, глава Красночабанского сельсовета:— Этот дом покупали без нас. Нас поставили перед фактом. Он стоял 6-8 лет. В нем никто не жил. А когда мы приехали, они сказали, что продавцы их обманули. Я посоветовал обратиться в прокуратуру за разъяснениями. В течение года договора можно аннулировать. Они по этому пути не пошли. Начали жаловаться. Ну, я свою работу выполнял – я писал информационные письма в адрес ОКДН и опеки. Семья неадекватная, окна все обили полиэтиленом, дети всегда были грязные.
С неопрятным внешним видом детей соседи не согласны:
— Они нормальный, муж с женой, две коляски. Трое детей так с ними ходили, все на улице видели. Чистые, благополоучные.
— Они здесь непостоянно проживали, опрятные, благополучные. Если бы злоупотребляли, то сразу бы было видно.
Численность населения п. Тюльпанный около 200 человек. Ближайший детский сад находится в 5 км.
Николай Саморока: — Официально я не трудоустроен, не было документов, ну и сейчас карантин. Так занимаюсь, работаю на частника — бурение скважин на воду, ремонт и установка кондиционеров и холодильного оборудования. Это в Орске. Тыщ 10-15 я зарабатывал. Нам этого хватало. Мы не нуждались.
Установить видеорегистратор в доме была идея Николая, после инцидента с врачами. В декабре прошлого года у них заболел сын. На 5 день ребенку стало плохо, поднялась температура до 38 градусов.
Николай Саморока: — Мы позвонили раз 40 участковому педиатру, чтобы вызвать его на осмотр. Мы не дозвонились. Он не взял трубку. На утро уже сам приехал. Накричал на нас с порога — почему вы ночью звоните и не могли до утра потерпеть! А когда потом прошел сказал, почему вы молчали! Ребенка с пневмонией отправили в реанимацию районной больницы. В этот же день 28 декабря, я позвонил в полицию и написал на нее заявление.
Далее, по версии родителей, медики осмотрели всех детей, но правоохранители утверждают, что родители препятствовали осмотру и за это маму привлеки к административной ответственности. Именно после этой истории видеорегистратор включался на каждый визит представителей власти.
Алёна Лихтенвальд: — Полицейский, который старался меня оттолкнуть, он дважды толкнул коляску так, что коляска чуть не перевернулась, меня это просто уже вывело. Я стала кричать громко. Борьба пошла за маленькую Нику. Они трое вырывали у меня ее из рук. Я всячески старалась просто держала, как могла, и он ее взял и у нее прям на груди прям оказался синяк в виде полосы. Разжали у меня руки. Ника улетела чуть ли не до пола, ее поймали. Второй полицейский меня скрутил, ударил головой об стол в комнате, где стояли, вывели из дома, в чем я была. А была я одета в футболке, шортах и босиком, в наручниках, посадили вместе с детьми, повезли в больницу. Там взяли анализы крови у детей, у меня взяли анализ крови только на гепатит.
— Я сидела общалась с представителем органов опеки, которая мне объясняла, что меня должны лишить на полгода родительских прав, ограничить в контакте с детьми, на что я расплакалась, забежала в палату. Она следом зашла и накричала на меня за то, что я ее неправильно понимаю, что я сейчас должна с ними быть сплоченной и все. Она сказала, я сейчас поставлю тебя на учет, как неблагополучную семью и написала документ. На что я попросила почитать и посмотреть. На что она ответила: «Я тебя поставила на учет подписывай документ». Я подписала, она мне дала в 4 экземплярах, отгибала просто листы, то есть, что написано на тех трех листах, я даже не видела.
— Второй инспектор КДН спрашивала меня про моего супруга, потом сказала подписать: «С моих слов записано верно и прочитано». Я ее спросила, так я же не читала. Она сказал – пиши, если хочешь детей. Где-то часа через полтора мне позвонил супруг и спросил, какие я документы подписывала? Я говорю подписывала о том, что меня поставили на учет как неблагополучную семью. Он говорит: «Нет, ты подписала другие документы и детей забирают».
Денис Терсков, член Обьщественного Совета при УМВД Оренбургской области:
-Проблема с домом легко решается и это не требует каких-то огромных денег. А проблемы с медобслуживанием возникли из-за того, что конфликты происходили с местной властью, потому что они добивались какой-то справедливости. Сейчас посчитаем, сколько стоит ремонт. Не думаю, что это больше 200 тысяч рублей. Но нужно понимать, что с местной властью они не подружатся никогда. По=хорошему нужно уезжать отсюда. Но смысл в том, что этот дом продать невозможно.
Анна Межова, руководитель благотворительного фонда «Сохраняя жизнь»:
-Наш фонд сейчас рассмотрит возможность съема квартиры с хорошими условиями. Если у опеки не будет вопросов, то это жилье будет у семьи на время пока они решают проблему с основным жильем.
Второго июля Алена Лихтенвальд и Николай Саморока отправились в Москву, чтобы принять участие в телевизионном шоу на Первом канале в надежде на то, что федеральные СМИ привлекут внимание к ситуации, к самому процессу отбирания детей и работе органов опеки в Оренбургской области. Семье обещали заплатить 200 тысяч рублей.
