«Разговоры про город» — проект, который запустила в сети искусствовед, преподаватель кафедры дизайна Оренбургского государственного университета Эльвира Карпова.
Статьи в Telegram-канале задумывались, как откровения художников, дизайнеров, архитекторов и других небезразличных к городу людей. Формат — интервью.
«Оренбург Медиа» поддержал проект и публикует его под рубрикой «Разговоры про город». Ищите статьи также в социальных сетях под специальным хэштегом #разговорыпрогород.
Новый герой традиционной рубрики — президент благотворительного фонда «Евразия» Игорь Храмов. Кандидат исторических наук, журналист, переводчик, автор десятка книг. Лауреат главной литературной премии Оренбуржья им. П. Рычкова за книгу-альбом «Оренбург». Отмечен Международной премией им. Н. Рериха «За сохранение культурных ценностей и миротворчество», Благодарностью Президента РФ. Благодаря команде благотворительного фонда, Оренбург узнал б известных земляках — писателях, политиках, актерах и поэтах, которые хоть и непродолжительное время, но жили в Оренбурге.
Как бы вы описали Оренбург человеку, который здесь никогда не был?
Невысокий. Два этажа — это наше, то что выше — случившееся позже. Как ни странно, город зелёный, на это обратили внимание немцы в конце 90-х, когда я ещё работал в горадминистрации. Особенно зелёный он был во времена позднего Мищерякова, сейчас такого опять нет. Жаркий. Архитектура… Модерн. Старые домики. Мы часто водили зарубежных гостей в районе улицы Корецкой, люди в восторге были. Польская актриса Беата Тышкевич в свой приезд в 90-е фотографировала окна и ставни, сделала даже выставку, назвала эту серию «Глаза Оренбурга».
Расскажите про место, в котором обитает фонд «Евразия»?
В 2010 году мы открыли туристическо-информационный центр на улице Советской в том месте, где сейчас находится «Бургер Кинг». После того как не стало кинотеатра «Русский Молот», мы арендовали там небольшое помещение под наш центр. Уже как «Евразия» (благотворительный фонд), как международники и просто часто ездящие в Европу, мы знали, где и зачем размещаются подобные туристические центры. Полтора года спустя, когда этот квартал начали сносить под видом реконструкции, мы заметались — что делать? Сам фонд «Евразия» располагался в то время в переулке Телеграфном, возле почты. Издательство было на улице 8-го марта. Мы задумались, куда нам перемещаться, потому что туристическо-информационный центр должен быть в центре всего. Человек приехал в город, вышел что-то посмотреть и должен наткнуться на этот центр, а не искать его где-то по подворотням.
На тот момент я обращался к разным людям, но получилось, что Юрий Николаевич Мищеряков как глава города очень быстро отреагировал и четко понял, где это должно быть. Он дал своим сотрудникам команду посмотреть помещение от ул. Володарского до Пушкинской — абсолютно точное указание, я прямо-таки особым уважением к нему после этого проникся. У него было четкое понимание, где это должно быть. Рассматривались и областной театр кукол, и дом офицеров, все магазинчики в центре. В итоге нашлось самое странное и удивительное решение — прямо в арке, напротив которой мы находились постоянно и видели на протяжении полутора лет, как народ заходит сюда как в общественный туалет, сильно не утруждаясь дойти даже до середины арки.
Входом в бывшее рекламное агентство служила деревянная дверь, ниже моего роста, прямо лаз в пещеру разбойников — засыпанная снегом по грудь. Так мы поняли, что тут давно никого нет. Выяснилось, что помещение муниципальное и нам радостно начали пытаться его спихнуть. Иначе сюда никто не пошел бы. Мы долго думали, слишком уж здесь всё было страшно, включая саму арку. Как благотворительный фонд, сразу задались вопросом, а кто поможет сделать ремонт? И тут все спонсоры, не сговариваясь, сказали: «Нет, куда вы идете? В арку?! Мы даже помогать не будем!» Когда мы были в «Русском молоте» у нас были стеклянные витрины, люди сразу видели всё, что внутри. Тем не менее, мы решили рискнуть, зашли в эту арку. Сделали косметический ремонт. Я помню, это был високосный год, а у нас срок освободить помещение был как раз до конца февраля. И мы 29 февраля переносили все имущество через Советскую. Площадь позволила разместить здесь и издательство. В итоге, и сам фонд «Евразия» оказался здесь.
Что было с подвалом, где сейчас галерея выдающихся оренбуржцев?
Туда нельзя было даже зайти. Спустя год комитет по имуществу приписал его к нам, просто чтобы помещение за кем-то числилось. Нам оно было не нужно. Когда мы переехали, то первым делом провели свет в арку, а летом пригласили студентов кафедры дизайна ОГУ расписать стены картинами хроники жизни Оренбурга, цитатами, датами. Когда мы увидели, что люди там стали фотографироваться, то даже не поверили своим глазам. Уже позже яркое нынешнее оформление было выполнено в 2016 году Максимом Чукиным, Дмитрием Сумбаевым, Михаилом Лаврентьевым.
Как вы на них вышли?
В буквальном смысле слова на улице. Каждый день езжу на 67-м автобусе по Пролетарской, увидел на заборе рисунок девочки, выполненный аэрографией, очень красиво. Потом что-то похожее промелькнуло Вконтакте. Я написал автору (Максиму Чукину) и спросил, нет ли желания порисовать на более престижном пространстве, но не за деньги, мы могли оплатить только материалы. Не помню, что именно он ответил, но это ни к чему не привело. Спустя какое-то время в «Алекс-Фитнесе» в «Гулливере» увидел, что кто-то оформляет входную группу, опять-таки аэрографией, обратил внимание, но не придал этому значения. Через пару дней ко мне подходит художник, спрашивает: «Это не вы мне писали Вконтакте? Я Максим». Мы поговорили, и я позвал его посмотреть арку. На самом деле она довольно большая, 27 метров. Он сразу сказал, что один точно не сможет и нужен будет напарник. Был момент, когда ребята хотели отказаться, но я их всё-таки уговорил.
В итоге, летом 2016 года Максим, Дима и Михаил приступили к работе — около месяца ушло на всё пространство. Народ ходил, фотографировался, им самим это всё нравилось. В конце обязательно попросил их написать свои имена на самом видном месте. Понятно, что это самое проходное место, поэтому во всех СМИ была информация. Сейчас Максим живет и работает в Москве. С самого начала мы завели в арку также музыку и песни оренбургских авторов и исполнителей, тут играет всё только наше. Музыка играет, освещение проведено, красиво и познавательно — всё что нужно для туристически притягательного места.
Как собралась такая разноплановая музейная коллекция?
Когда мы открывали галерею, ситуация была следующая. Сначала подвал нам был не нужен, потом мы спустились, посмотрели, начали его вычищать. В два лета мы вывезли несколько грузовиков всякого хлама. Вплоть до того, что здесь в советское время на месте башни с часами была светящаяся конструкция — газета «Вечерний Оренбург». Она состояла из маленьких лампочек, техническая служба редакции, по-видимому, находилась здесь. Особо не утруждаясь, перегоревшие лампочки они скидывали в подвал. В одном помещении их накопилось почти в человеческий рост. Когда мы всё очистили, обнаружилось хорошее пространство с интересными стенами. Так появилась мысль, а не сделать ли здесь что-то вроде музея.
За двадцать с лишним лет, пока мы собирали коллекции для наших оренбургских музеев и архива, накопились какие-то дубли, лишние экземпляры. Они хранились у нас и дождались своего часа. Какие-то личные подарки от Юрия Энтина, Гарри Бардина, Мориса Дрюона, других наших выдающихся земляков. В какой-то момент в голове появилась некая концепция, идея интегрировать в систему туристическо-информационного центра свободное музейное пространство.
В 2012 году мы были в Нью-Йорке в мастерской скульптора Эрнста Неизвестного, увидели его стол с рабочими инструментами: ржавыми, грязными. Я попросил их, чтобы передать в екатеринбургский музей Э.И. Неизвестного, с которым мы тогда уже плотно сотрудничали, и несколько инструментов для себя. Но совершенной неожиданностью стал другой подарок скульптора. Его жена Анна Грэм сказала: «Эрик хочет подарить вам свою работу. Ни музею, а именно фонду «Евразия». Вы знаете, сколько это стоит, будет плохо фонду — продадите». С 2020 года эта бронза экспонируется в нашей галерее.
Наш земляк режиссер-аниматор Гарри Бардин долгое время не хотел ничего передавать в оренбургские музеи. А тут как-то встречаемся и он говорит: «Мне Никас Сафронов портрет сделал, вот, прислал, ты же там галерею делаешь, если надо — забирай». С 2012 до 2020 года эта работа лежала у меня дома и ждала своего часа. То же самое было, когда я был в Мексике в 2000 году и собирал коллекцию семьи Кибальчичей для губернаторского музея, когда я привёз в Оренбург пишущую машинку Троцкого и много чего ещё. А год спустя для музея ИЗО уже совместно с правительством Мексики «Евразия» передала музею 150 офортов Владимира Кибальчича (Влади). Еще в ноябре 2000-го Влади подарил мне один такой офорт. Тема: убийство Троцкого. Жена тогда ясно сказала: «это у нас дома висеть не будет!» Ну, лежал он долгие годы, упакованный. Дождался. Все такие штуки и вошли в итоге в состав галереи. У нас «музей наоборот» — у нас нет фондов, все в экспозиции.
Постепенно сформировался пул людей, которые здесь представлены — 36 человек. Задача музея: удивить приезжего или оренбуржца этими именами, их связью с Оренбуржьем, задать ориентир на то, что можно и нужно посмотреть в городе. «Что? Ростропович? В Оренбурге?» — иди в музей Ростроповича. «Гагарин отсюда?!» — иди в музей Гагарина.
У нас было три попытки получить президентский грант, важно было сделать пространство необычным, мультимедийно нагруженным. С третьей попытки всё получилось — галерея «Наши люди» открылась летом 2020 года. Музей без смотрителей, без экскурсоводов, ты просто идешь, читаешь, слушаешь, смотришь. Музей бесплатный, работает без выходных и праздников, каждый день с 11:00 до 20:00.
Экспозицию делал дизайнер?
Нет, это всё за долгие годы нарисовалось у меня в голове. Когда мы занялись собственно наполнением музея с коллегами: Рустамом Галимовым и Олегом Васильевым, я даже не мог им ничего внятно объяснить, делал то, что видел в своем воображении.
Как возник интерес городу? Он был всегда?
Учился я на инязе в нашем педагогическом, потом работал в Германии, потом вернулся в Оренбург, меня пригласили в администрацию города, неожиданно стал там начальником управления международных связей. Конечно, я так или иначе занимался городом — освещением, автомобилями «скорой помощи», мы покупали городские автобусы. Очень пригодилось второе зарубежное образование и опыт работы в Германии. Если я там впервые узнал, что такое энергосберегающая лампочка, то здесь об этом никто еще даже не слышал. Мы с заместителем главы города Алексеем Станиславовичем Пешковым оказались на заводе «Philips» в Польше, они сказали «а у нас энергосберегающее освещение в городе». Я сразу понял, о чем речь. Довольно быстро с легкой руки главы города Геннадия Павловича Донковцева мы завели в город такое уличное освещение. Пожалуй, тогда я впервые подлетая ночью на самолете к Оренбургу увидел, что у нас есть улицы. Потом еще сделали декоративное освещение городских зданий. В качестве образца и «бонуса» за контракт «Philips» бесплатно сделал подсветку водонапорной башни, тогда это было невероятное новшество.
Это всё по части работы, а если говорить о краеведческо-биографической направленности, то, работая в администрации, я наткнулся на тему «Белой розы» (подпольная группа Сопротивления, действовавшая в нацистской Германии) и имя Александра Шмореля. Я не мог себе представить, что создатель известнейшей в Европе антифашистской группы — мой земляк. Тема заинтересовала меня в 1998 году, я начал целенаправленно ходить в архив и просматривать газеты, документы. Пользуясь «служебным положением» убегал в архив на полчаса раньше начала обеда и возвращался на полчаса позже.
То есть это был чисто исследовательский интерес, не для какой-то научной работы?
Боже упаси, какая научная работа! Более того, уже после выхода моей первой книги, посвященной Александру Шморелю, меня в Москве наши выдающиеся российские историки практически заставили защитить кандидатскую. Я говорю: «Зачем она мне нужна?» А они: «Вы не понимаете, иначе мы не можем дальше развивать эту тему, нам надо на кого-то ссылаться». Я взял книжку, проставил сноски, ссылки, позанимался теоретической частью, историографией вопроса — готово. Сдал кандидатский минимум в педуниверситете, там же и защитился. А потом пошло-поехало, тут Шморель, тут это, тут то, работая в международных связях у нас возникла тема Мексики, а именно Кибальчича, о которой рассказала тогда директор музея истории Оренбурга Р.П. Чубарева. Занялись этим тоже. Собственно из этих двух тем — Шморель и Кибальчич — и возник фонд «Евразия». В 2000 году главой города стал Юрий Мищеряков, очень быстро я понял, что работать с ним дальше не буду, но нам обидно бросить эти два направления.
По Влади-Кибальчичу был грандиозный проект. Правительство Мексики готово было привезти в Россию за свой счет его монументальные полотна: это холсты по девять метров высотой. Условие мексиканской стороны было удивительно: кроме Оренбурга (!) работы нужно было показать в Москве или Санкт-Петербурге. В это трудно поверить, но именно поэтому глава города Геннадий Донковцев убедил директора краеведческого музея Н.А. Ерёмину в их здании на Пионерской надстроить этаж. Всё для того, чтобы эти огромные полотна можно было экспонировать у нас. И это было сделано! А вот М.Е. Швыдкой, который был тогда министром культуры РФ, не нашел по всей Москве здания, где можно было бы это показать. Год закончился, проект свернулся, но мы решили не отступать. И я, уже уйдя из администрации — уже не чиновник, но еще даже не «Евразия» — полетел в Мексику собирать коллекцию Кибальчичей для краеведческого музея.
Дальше был приезд М.Л. Ростроповича, первая поездка в Испанию муниципального хора О.С. Серебрийской на их совместный концерт — цепочка таких культурных активностей продолжалась. В 2003 году неожиданно выяснилось, что Морис Дрюон имеет оренбургские корни. «Евразия» распутывает этот исторический клубок, пишет Дрюону, тот откликается, мы приглашаем его в Оренбург. Вся российская пресса мчалась сюда в сентябре 2003 года, чтобы запечатлеть визит Дрюона на родину предков. Очень быстро фонд «Евразия» стал ассоциироваться со всем, что связано с выдающимися оренбуржцами. Происходит эффект магнита, ты занимаешься одним, неожиданно находится другое, третье. Со временем появляется профессиональная ориентированность, понимание того, что нужно для музейной коллекции — пиджак, рубашка, брюки, обувь обязательно! Чтобы не переставляли потом ботинки Гагарина от одного, к другому, к третьему манекену.
Почему вы решили написать книгу про Оренбург?
Геннадий Павлович Донковцев, уже не мэр, а директор книжного издательства, сказал, что надо к юбилею города (2003 год) сделать книгу про Оренбург. Тогда я, конечно, был к этому не готов, но информация в голове отложилась, тема интересная. К 2007 году у меня сложилась в голове концепция — книга должна быть горизонтального формата, на русском и английском языках, с иллюстративным рядом посередине, такая хроника от основания до наших дней. К очередному юбилею города ГП, как мы его все называли, сказал, что делать надо. Я поставил одно условие: «Я пишу, но Вы не командуете, про что или кого и как писать. И никаких предисловий от руководителей!» Всё было по-честному. У меня сложилось такое понимание — когда ты рассказываешь об истории города, не может такого быть, что в какое-то десятилетие в Оренбурге ничего не происходило. Я набросал себе план, рассчитал количество лет, чтобы не было перекоса: в какие-то годы больше событий, в другие меньше.
В первой книге было 55 биографических вставок о, как я сейчас сказал бы, «наших людях». Для меня важно было сделать акцент не на великих оренбуржцах, живущих в городе, а на выдающихся людях, которых знают далеко за пределами Оренбурга. Это было первое издание 2008 года, за которое я получил Рычковскую премию. В 2010 году мы сделали переиздание, к 2013 году мы дополнили альбом и издали еще раз — книга оказалась очень востребована. По сути, было продано 11 тысяч экземпляров. И тут я сказал: «Всё! Третье издание — последнее, больше я этого не касаюсь, не хочу, надоело». Прошло десять лет, и пришлось делать четвертое, полностью переработанное издание. И все потому, что за десять лет не появилось ничего на замену. Я, как издатель, был бы рад, если бы кто-то написал про Оренбург по-своему, и мы бы с удовольствием это издали.
Текст: Эльвира Карпова. Фотографии из личного архива Игоря Храмова
Хотите поддержать проект? Подпишитесь на Telegram-канал, рассказывающий о культурной жизни Оренбурга. Следите за новыми интервью, комментируйте интересное.
