80 лет назад, 19 апреля 1943 года, Совнарком СССР преобразовал Управление особых отделов НКВД в Главное управление контрразведки СМЕРШ НКО СССР. К юбилейной дате со дня создания на билбордах и остановочных павильонах Оренбурга появились плакаты и электронные щиты с именами, фотографиями и историями подвигов героев Советского Союза — сотрудников «СМЕРШ».
На билбордах разместили портреты оренбуржцев – героев Великой Отечественной войны, среди которых Иван Васильевич Рябов, Григорий Михайлович Кравцов, Петр Анфимович Жидков, Антонина Григорьевна и Григорий Давидович Буяновские.
Напомним, в декабре прошлого года в Оренбурге на углу улиц 8 Марта/Краснознаменная, д. 41 прошло торжественное открытие мемориальной доски Антонине Буяновской. Она прошла весь путь отдела контрразведки «Смерш» 51-й армии от её формирования в 1941–м до того момента, когда в 1945-м сдала в Москве документы и печати для расформирования этого соединения.
Антонина Буяновская родилась 13 октября 1923 года на Украине в селе Чаплинка Херсонской области. В 1930 году пошла в школу. В 1936 году её, как отличницу учебы, занесли в книгу Почета учрежденной в Украинской республиканской газете «На замину» (по-русски «На смену»). В 1937 году родители Тони переехали в Симферополь.
Закончив в 1949 году среднюю школу, она поехала в Киев поступила в Киевский авиационный институт гражданского воздушного флота. Но поучиться ей пришлось всего один семестр, так как вышло постановление Совнаркома СССР о введении в институтах платного обучения, 500 рублей за семестр. Таких денег у родителей не было. Отец Антонины получал зарплату 300 рублей на пятерых. Сестра училась на 2-ом курсе Днепропетровского университета, и обе девушки были вынуждены оставить учебу. Вернувшись в Симферополь, Антонина по направлению горкома комсомола пошла работать в школу пионервожатой. Это был уже 1941 год. 22 июня началась война.
Воспоминания Антонины Буяновской:
Радио у нас не было. Мама пошла на рынок и ничего не купив, прибежала домой с печальной новостью – началась война, ночью бомбили Севастополь, а это 140 км. от Симферополя. В понедельник, 23 июня, отправилась в ЦК ВЛКСМ с вопросом: — что делать? Начались воздушные тревоги, дежурства в ЦК комсомола, а в начале июля меня послали пионервожатой 1-го отряда городского пионерлагеря в районе Алушты.
Однажды вечером директор лагеря собрал весь персонал и мой 1-ый отряд и объявил, что поступила телефонограмма, что на Южном берегу Крыма в лесах немцы выбросили десант… Надо на рассвете идти прочесывать ближайший лес. Светает на юге рано и уже в 5 часов утра, разбившись на группы по 3-4 человека, мы ушли по лесным тропинкам искать парашютистов.
Никого мы не нашли, вернулись к обеду в лагерь. Поступило сообщение, что десант высадился в районе Ялты, обнаружен и обезврежен. Страха не было, это была романтика. После этого лагерь закрыли, и я вернулась домой.
На базе стрелковой дивизии в городе начала формироваться 51 Отельная Армия. По штату армии в военное время положена полевая почта, в связи с этим и военная цензура, в обязанности которой входила проверка отправляемых с фронта писем. Военная цензура 51-ой армии была создана из девушек – комсомолок города. Через обком ВЛКСМ под грифом «секретно».
Была спецпроверка, цензуру укомплектовали 25-ю девушками. Задача цензуры состояла в том, чтобы убрать из писем сообщения о дислокации части, предстоящих задачах, исключать панические настроения солдат, особенно перед боем и другие негативные сообщения, идущие в тыл. Военная цензура была подразделением особых отделов НКГБ в войсках. У каждого цензора был штамп с его номером, который мы ставили на обороте конверта, что означало — письмо проверено.
В августе месяце немцы прорвали оборону на Перекопе и начались хаотичные отступления из Крыма. Часть войск из Крыма уходила через Севастополь, часть через Керченский пролив. У нас в части даже машины не было, мы еще не получили обмундирование. Наш начальник капитан госбезопасности Дон Федот Степанович выпросил у командования армии машину, посадил нас всех в нее, вывез за город. И сказал: — «девочки, по дороге на Керчь идут воинские машины, поднимайте руку, голосуйте, там за рулем солдаты, они вас по одной – по двое подберут и довезут до Феодосии, а там возле горотдела НКГБ встретимся».
На шоссе узелки с одеждой и другими пожитками сразу пришлось бросить в кювет и с пустыми руками идти по дороге. Действительно, так и получилось, солдаты нас не оставили в беде. Уходили из Симферополя, а в городе пахло вином, открывали винные склады и выливали на землю, чтобы не досталось немцам. В Феодосии нас покормили, а как и на чем перевезли в Керчь совершенно не помню.
В Керчи на рыбачьем причале Ени-Коле переночевать пришлось на соломе в каком-то строении. А утром из соломы стали выползать рядом со мной и матрос и солдат. Началась переправа на Чушку-Косу (Таманский полуостров). В Керчи были еще какие-то остатки флота, рыбачьи сейнера, лодки, катера. Вся эта, так сказать, техника начала перевозить войска через Керченский пролив.
На причале стояли бочки с соленой керченской селедкой (какая она была вкусная, ею снабжали императорский стол), но не было хлеба и воды. Хлеб потом подвезли, а пить было нечего. И никакого другого питания. Переправились и пошли пешком по чернозему Краснодарского края до совхоза им. Ильича, (10-12 км).
Это уже октябрь. В полях не вся картошка была убрана, мы рыли ее, пекли и ели. И вот уже по пути в Темрюк, (мы еще не обмундированы) туфли мои расквасились, грязь непролазная, по проселочной дороге не пройти, шли в основном по стерне.
Стемнело, ночи там темные, ничего не видно, наткнулись на копну соломы. Вырыли в ней ямки и ей же укрылись на ночь от дождя. Вот сидим мы в копне, и я вспомнила, что сегодня, 13 октября – мне исполнилось 18 лет.
