«Разговоры про город» — проект, который запустила в сети искусствовед, преподаватель кафедры дизайна Оренбургского государственного университета Эльвира Карпова.
Статьи в Telegram-канале задумывались, как откровения художников, дизайнеров, архитекторов и других небезразличных к городу людей. Формат — интервью.
«Оренбург Медиа» поддержал проект и публикует его под рубрикой «Разговоры про город». Ищите статьи также в социальных сетях под специальным хэштегом #разговорыпрогород.
В новом интервью автор говорит с уличными художниками – ребятами из команды С45. Граффити Шпаги и Исо (именно так они себя называют) сегодня можно найти по всему Оренбургу и особенно в старом историческом центре города.
Как появилось такое явление как С45?
Шпага: Меня пригласили в команду, когда она уже существовала. А вообще, всё начиналось в школе, когда все стали рисовать граффити. Сначала нас было много, постепенно перестали общаться, перестали рисовать. Общее дело было двигателем совместных встреч.
Исо: Потом дружба ушла, интерес остался. И нашлись уже друзья по интересам.
В каком году вы начали рисовать?
Исо: Это был 2005-2006 год. Сначала рисовали за другую команду. В 2007 уже появилась команда С45.
Шпага: Рисовали на сэкономленные деньги с обедов.
Как происходит работа в команде? Каждый рисует кусочек?
Исо: Да, мы скидывались на общую краску. Это было выгодно, до сих пор так происходит. Реализуем общие идеи, помогаем друг другу.
Шпага: Я начинал рисовать один, мы уже позже познакомились, спустя год образования команды. Одно время Исо тоже один рисовал. С годами поняли, что мы социальные твари, нам трудно этим по-одному заниматься — мы друг друга дополняем. Я готов делать это на любом доме, даже если это объект культурного наследия, а Исо меня останавливает. Голос совести. Учит выбирать места не бездумно. Неважно, новые дома или старые, я не вижу их чистыми. На рисунки и теги люди злятся и ругаются, а на рекламу рехабов и причины попадания в рехаб — нет, никто это не закрашивает.
Почему С45?
Исо: Придумал один человек. Но это нельзя рассказывать, пропадёт миф)) Нам было по 15 лет, нас было трое. Вот и осталось с нами до 30. Из тех, кто был с самого начала, остался я и отец-основатель, но он сейчас в Самаре живет.
Шпага: Это число плотно вошло в жизнь, замечаешь его везде. В номерах домов, машин, телефонов, чеках, где угодно, оно как будто подсвечивается немного даже, на другие числа не так сильно внимание обращаешь.
Всегда рисовали только название команды?
Исо: Всякое-разное делали. Я одно время рисовал кухонно-бытовую тему: ванны, чайники, холодильники, тостеры. Огромные руки и ноги с разными действиями. Типа, наша кухня на улице, готовим на улице.
Были амбиции стать известными?
Исо: Зачем?
Шпага: Мы поставили команду во главу угла. Но вообще у нас есть определённая известность в граффити-коммьюнити.
Что такого особенного в Оренбурге?
Шпага: Мне сложно это объяснить. Я здесь не родился, но приехал в очень раннем возрасте, вырос. Здесь каждый закоулок родной, даже если я гуляю на районах, где я не был лет десять, а-ля Шанхай, всё равно каждый уголок знакомый. Вижу теги молодых ребят — я дома.
Исо: Непаханное поле!
Какой твой город?
Шпага: Тёплый?
Исо: Холодно!
Шпага: Теплый в смысле цвета, общего восприятия. Я не понимаю людей, которые уезжают из Оренбурга и потом жестко его ругают. Ты здесь родился, у тебя здесь миллион друзей, родственников… То же самое, что уехать от своих родителей и говорить, какие они плохие.
Исо: Старое, что-то из детства. Есть тяга сохранить это на фото, поэтому часто и много фотографирую старый центр, исторические дома и детали. Сейчас всё с бешеной скоростью меняется.
Были мысли уехать в другой город?
Исо: Меня всё устраивает. Отличный город, уютный, компактный, немножко дикий, правда. Ну да ладно. Если все отсюда будут уезжать, то о чем мы вообще говорим?
Шпага: Я уезжал. Но долго не выдержал в большом городе и вернулся. Можно вывезти человека из Оренбурга, но Оренбург из человека не вывезти.
Есть любимые улицы?
Исо: Я Кирова обожаю, Кобозева. Центр весь прекрасный, весь. Чичерина вообще прекрасна, но скоро от неё ничего не останется. С другой стороны, мне нравится, что всё пошарпанное. Надо, конечно, чтобы поддерживали состояние старых домов, а то всё разваливается в итоге.
Шпага: Стараюсь не ходить по одним и тем же местам. Бывает, приезжают знакомые ребята, а мы не знаем, что они были здесь. А потом видишь — появилось что-то новое, кто-то был тут, приезжал. Очень часто происходит так, что стоит разрушенный дом, много лет стоит. С ним ничего не происходит, ему только хуже становится. И только мы на нем порисовали — через месяц дом начинают ремонтировать, новый фасад появился.
Исо: Мы санитары Оренбурга. Часто такое было, может совпадает, может внимание просто обращают. Но это факт.
Если вас волнуют проблемы города, почему не сделать что-то на эту тему?
Исо: Стрит-арт, ты имеешь ввиду? Это не то, чем мы занимаемся, это не граффити.
Ты же ещё рисуешь ноги по городу? Их многие воспринимают как пинок.
Исо: Не было такого посыла, за сохранение домов. Ноги рисую и на старых домах, на которых бы не стал тэгать или куски рисовать. Тут соединилась моя любовь к этим домам и плюс искусством, если это так можно назвать, подзабить эту любовь. Нога гуляет, я люблю гулять по центру и она гуляет вместе со мной. Искусство же додумывается зрителем, в этом прикол, вот и получилось отличное додумывание. Прекрасное.
Почему желтая?
Исо: Яркий цвет, классный, прекрасный. Вообще, жёлтый распространенный цвет для классического стрит-арта, чаще всего он либо черно-белый, либо черно-желтый. Цвет сумасшедших, цвет солнца. Я стараюсь рисовать именно в центре, мне нравится там гулять. Разглядывать рисунки на стенах отличное дополнение для прогулки, думаю, не только для меня.
Шпага: Когда художник сам пытается объяснить свою идею, это намного хуже, это как объяснять свою шутку.
Почему у нас не сформировалась культура уличного искусства?
Исо: У стрит-арта корни в граффити-культуре. Когда мы начали рисовать, у нас здесь рисовало два-три человека. На тот момент в Самаре рисовало в десять раз больше. Поэтому в Самаре выросли люди, а у нас некому было вырастать. Сейчас много маленьких людей рисует на улицах, когда-то они вырастут, надеюсь.
Шпага: Дед же рисовал! Всё, начал на камнях-холстах рисовать. А был местный Кирилл Кто (московский уличный художник), более стрёмная каллиграфия, но это же всё равно интересно. Как бы мне не было это не близко, всё равно прикольно.
Вырастут и уедут.
Исо: Кто-то уедет, кто-то останется.
Шпага: Это больше не в уезжании. В первую очередь, они перестанут рисовать быстрее, чем уедут. Интерес пропадёт. Сейчас это подростки от 12 до 16 лет.
Исо: Опять же, это всё тема граффити. Есть же художники молодые, почему они не выходят на улицу? Как в том же Нижнем Новгороде.
Может потому что в Нижнем у них есть сообщество, которое мотивирует и объединяет их.
Шпага: Сообщество — это подогрев интереса.
Исо: Граффити и стрит-арт очень сильно в разных плоскостях. У них есть точка соприкосновения, но не более. Изначально, от граффити ничего не ждешь. Если что-то ждать, придётся долго ждать. На самом деле, мы много что пробовали делать, клеили плакаты, стикеры в огромных количествах. Нас человек пять клеило, звали фотографов, пытались как-то популяризировать это. Почему-то ничего не прижилось, граффити всё равно самый простой способ заявить о себе, показать, что можно так делать. Художники, давайте делайте стрит-арт! Можно собраться, что-то замутить. Не знаю, что ими движет, может быть не нравится им на улице рисовать. Мне нравится, с самого первого момента. Я даже на холстах пытался, что-то не то. Улица же лучшая галерея, какие холсты.
Шпага: Сколько раз мы попадали в полицию, отпечатки пальцев даже снимали. И каждый раз мы думали, что всё — завязываем, больше не рисуем. Всё равно ты продолжаешь дальше это делать, потому что это уже часть жизни. Эти цифры вжились в меня, даже если они уже задолбали, у меня просто не получается ничего нового сделать. Кризис жанра, я сам себя в эту ловушку запер.
Как люди реагируют, если застают вас?
Шпага: Однажды я пришёл в один двор, днём, с краской, кистями и валиками, даже не с баллонами, рисую на спокойном. Оборачиваюсь стоит взрослый мужик с котом на руках, смотрит, как я рисую. Я его спрашиваю: «Напрягает?» А он отвечает: «Нет, я просто смотрю». И выходит его мама, милая старушка и добавляет: «Главное, ничего матерного не пишите». Потом мы приходили туда ещё раз и так же спокойно рисовали днём, а местные дети наблюдали, им было интересно. Иногда мимо проходящие серьёзно или в шутку пытаются нас пугать полицией. Иногда люди спрашивают, что пишешь, а узнав кидают респекты. У людей разные ценности.
Ваша деятельность позволяет совсем иначе смотреть на город.
Шпага: Есть забавная картинка о том, как видит город обычный человек, и как его видит граффити-художник. У обычного человека город чистый, а граффитчик видит весь город изрисованный, от первого этажа и до последнего. Так сказать прицеливается, где порисовать и видит, где рисунки лучше бы смотрелись)
Исо: Граффити — это общение. Ты ходишь по городу, видишь другие рисунки, кого-то не знаешь, тебе интересно. Замечаешь, что появляется новое, сразу фиксируешь. Переписка, грубо говоря. Для остальных это грязь. У меня нет нужды портить здания, я всегда могу найти классное место, которое никому не будет мешать и ничего не будет портить. Но это приходит, у молодых такого нет, мы и сами так делали. Да и что, граффити прям портит сильно? Вышел — закрасил. Это не самое страшное, что может случится с домом. Вот когда у него балкон падает, надпись ему не сильно навредит. К тому же, граффити — это следы времени и культуры, например, в некоторых городах Европы практически не борются с ним. Сгоняйте в Стамбул, например, и посмотрите, что творится в их историческом центре, по-другому к граффити начнете относиться 100%.
Чего не хватает городу?
Исо: Хочется, чтобы появилось художественное пространство уже наконец-то. А-ля Арт-квадрат (в Уфе), где можно нарисовать что-то, оформить, сделать, там постоянно что-то появляется новое. Хочется придти и нарисовать, что хочешь, а не что тебе скажут. У нас такое нереально сделать. Обычно тебе говорят, что рисовать. Так не хочется, хочется свое. Хочется, чтобы было больше времени на всё это. В последнее время всё печально из-за работы. Раньше было так, что живешь этим, постоянно ищешь место, покупаешь краску, других дел нет.
Многие расценивают вашу деятельность как вандализм.
Шпага: Каждому свое. А бросать окурки на землю это не вандализм? Ходить пьяным в дрова или грязным по улице? Драться, бить окна, не убирать за своей собакой её фекалии, слушать некачественную музыку из колонки или из машины, громко трещать выхлопной трубой, вешать убогую аляпистую рекламу на здания, сносить, поджигать исторический центр города, а затем строить на том месте новый дорогой дом? Вандализм — состояние духа, заставляющее разрушать красивые вещи. Вот, что такое вандализм. Рисунки всего лишь украшают некрасивые стены, чтобы утром по дороге в школу или на работу не так грустно было.
Текст: Эльвира Карпова. Фото из личного архива граффити-команды C45
Хотите поддержать проект? Подпишитесь на Telegram-канал, рассказывающий о культурной жизни Оренбурга. Следите за новыми интервью, комментируйте интересное.
