«Разговоры про город» — проект, который запустила в сети искусствовед, исследователь города и автор телеграм-канала «от мертвого до нескучного» Эльвира Карпова. Это откровения художников, дизайнеров, архитекторов и других небезразличных к городу людей. Формат — интервью.
«Оренбург Медиа» поддерживает проект и публикует его под рубрикой «Разговоры про город». Ищите статьи также в социальных сетях под специальным хэштегом #разговорыпрогород.
Новый герой специального проекта — Вячеслав Геннадьевич Моисеев — оренбургский поэт, прозаик, переводчик и публицист. Работал журналистом и главным редактором ряда региональных изданий, был первым пресс-секретарём губернатора Оренбургской области. Член Союза журналистов и Союза писателей России, автор более десяти книг — стихов, прозы, переводов и историко-документальных исследований. Руководил альманахом «Башня» и издательским центром МВГ, поддерживающим молодых авторов. Лауреат многочисленных литературных премий, среди которых им. Мамина-Сибиряка, Аксакова и Рычкова.
Вы родились в Оренбурге?
Родился здесь, но детство моё прошло в немецкой деревне Родничное Переволоцкого района. В 2022 году я написал повесть «Иван Мартенс» о наших немцах и их судьбах. В Оренбург семья переехала, когда мне пришло время идти в школу. Поселились мы в переулке Саратовском, бывшем Цейхгаузском. Я научился читать, когда мне было лет пять, и с тех пор читал очень много и всё подряд.
Когда вы начали писать?
Первый осознанный опыт — я решил продолжить книгу Николая Носова «Незнайка на Луне», исписал четыре тетрадных страницы. После поражения капитализма на Луне там надо было строить социализм, и друг Незнайки Козлик возглавил эту лунную цивилизацию. В десять лет я все прекрасно понимал про социализм и страны народной демократии, но дальше фантазия не полетела.
В школе я, конечно, уже писал более серьёзные вещи, делал рукописные книжки своим друзьям, начал заниматься переводами с французского. Когда учился в старших классах, мне попалась книга Поля Верлена на французском, я пытался для себя переводить его стихи. Поступил на ин-яз Оренбургского педагогического института, покупал много прессы на французском языке. Тогда в киосках «Союзпечати» свободно продавалась газета компартии Франции «Юманитэ», её воскресное приложение «Юманитэ диманш» — это что-то вроде нашего «Телесемь». Пытался читать американскую «Дэйли Уорлд», английскую «Морнинг стар» — мне было интересно, как газеты оформляются, как подаются материалы, а заодно узнавал о том, чего в нашей советской прессе тогда не писали.
Во втором ряду слева направо: Алексей Журбенко, Лев Бураков, Сергей Салдаев, Сергей Хомутов, Вячеслав Моисеев. В первом ряду: Алексей Хальзунов и Наталья Давыдова (читательница)
Я всегда любил делать газеты. Первую газету изобразил на тетрадном листе, когда мне было семь лет, повесил на забор. Пришли читатели, сказали, что газета интересная, но попадаются ошибки. Тогда я понял, что одному газету делать сложно, должен быть ещё, как минимум, корректор. В старших классах мы с друзьями в школе № 39 по моей инициативе выпускали свою стенгазету «Планета». В институте я начал сотрудничать с многотиражкой «Народный учитель», оттуда заметки стали попадать в областную молодежную газету «Комсомольское племя», в которую я потом пришел работать, и которую мы в 1990 году переименовали в «Новое поколение».
В студенческие годы мы с друзьями делали рукописный литературный альманах, назвали его, конечно, «Сталкер» — тогда как раз вышел фильм Тарковского. Выпустили пять номеров, сделали шестой, и тут что-то застопорилось. Один ушел в армию, я жениться собрался, и как-то уже было не до этого. Но этот опыт пригодился — я был в своей жизни редактором нескольких областных и городских газет, некоторые из которых делал с нуля, а потом стал издавать литературный альманах «Башня».
«Писать больше, талантливее, сохранять всё ценное, создавать свою литературу» — это ваш девиз? (цитата из альманаха «Сталкер»)
Да, сам придумал. Всю жизнь хотел делать газеты и книги. И жизнь так складывалась, что я шел в определённом мне, надеюсь, Богом направлении и понимал: мне это нравится, я хочу этим заниматься, и всё. В десятом классе я занял на областной олимпиаде по французскому языку третье место, совершенно неожиданно для всех. А когда дело подошло к выпускным экзаменам в школе, мама спросила, куда я поступать буду. Я ответил, что хочу в 11-е ПТУ на проводника почтово-багажного вагона. Это же так здорово – путешествовать по стране! На что мама ответила: «Тебя на ин-яз звали? Вот и иди!» До сих пор рад, что мама мне тогда такого волшебного пенделя дала.
Я действительно получил очень хорошее образование, потому что ин-яз — это образование универсальное. Там не только учат языкам, но и первые полтора года хорошему русскому языку. Мы читали книги на французском, нам ставили произношение, голос, интонацию — без этого выучить язык нельзя. После окончания я попал в школу-интернат на Маяке, за два года до появления там Шатунова с Кузнецовым. Оттуда ушел в армию.
Чем вы занялись после армии?
Я сразу попал в газету «Комсомольское племя», до этого с ней уже сотрудничал, и они меня пригласили, когда я ещё служил в ПВО на Дальнем Востоке. Знаете… Прошел месяц, я утром иду на работу, несу дочку Юлю на руках в детский сад и думаю: какой же я счастливый человек! У меня есть семья, у меня есть дочка, я отслужил в армии, окончил институт и работаю в га-зе-те! О чем еще можно мечтать?! Секундное ощущение полного счастья. Через месяц меня назначили завотделом, через год — ответственным секретарем, еще через пару месяцев — замредактора. А в 1991-м получилось так, что я ушел в холдинг «Регион», сделал бизнес-газету и первое в Оренбурге информагентство. Вскоре меня пригласили работать пресс-секретарем губернатора Владимира Елагина — это была первая пресс-служба в области, никто до конца не понимал, что мы должны делать. Мы с Серёжей Хомутовым, которого я пригласил позже, всё делали с нуля. Через два года Владимир Елагин меня назначил главным редактором областной газеты «Оренбуржье».
Когда вы издали свою первую книгу?
Довольно поздно, в 36 лет — газетой занимался плотно, семью кормить надо было, не до литературы как-то. Но однажды набралось определенное количество стихотворений, и получился сборник. А меня вдруг по нему взяли и приняли в Союз российских писателей и избрали через год председателем Оренбургского отделения СРП. Ну я человек ответственный. Начал делать альманах «Башня», выпускать книжки, потом по этим книгам принимать людей в союз. Заметьте: никто не требовал наращивать количество членов союза! Спустя десять лет, когда я передавал дела Виталию Молчанову, у нас в отделении СРП было 42 человека. Организация выросла в четыре раза — выяснилось, что у нас одно из крупнейших отделений в стране. Это не так просто, как кажется. Писателей и поэтов же ещё найти надо, некоторых заставить писать, а потом, огранить, издать книжку. Ничего, находим.
Как-то можно выделить специфику оренбургской литературы?
У нас специфика одна: степи, просторы. Наша муза витает над степью. Приезжих коллег-писателей мы раньше всегда возили в Аксаково, в усадьбу Сергея Тимофеевича. Они по дороге, глядя вокруг, задавались вопросом: что это, почему так много пространства вокруг? А ведь это наша Великая Степь, которая простирается от Маньчжурии до Венгрии. Особенно удивительна дорога через Сырт, где на верхней точке смотришь – горизонт на 50 километров, одна сплошная степь. Это ощущение из детства, когда мы с отцом через Сырт ездили из Родничного в Оренбург и обратно. И он мне, совсем маленькому, он показывал эту красоту. И говорил: «Только далеко не отходи от дороги. Там, на камнях, греются гадюки».
Как так вышло, что вы написали детскую книгу про Оренбург «Степная крепость»?
Мы познакомились с предпринимателем Лилией Новокрещеновой в процессе написания и издания книги в память о её отце, штурмане Оренбургского авиаотряда. Разговорились об оренбургской истории, и она спросила: «Почему никто не напишет действительно интересную книгу для детей про Оренбуржье?» Я ей ответил, что мог бы такую написать. В этой моей книге дети, чьи имена — Семён и Ника — совпадают с именами моих внуков, отправляются вместе с дедушкой Алексеем Александровичем (так звали моего деда — учителя, прошедшего всю Великую Отечественную) в прошлое Оренбурга и узнают об исторических событиях, начиная с мелового периода, со времен динозавров. За три месяца я написал два тома, как раз находился в небольшом творческом отпуске. Важно было не соврать и проверить все факты по десять раз — мы же пишем историю, хоть и для детей. На сегодняшний день готова третья часть, а в конце книги герои должны оказаться в настоящем времени. Я постарался добавить в эти книги побольше таких интересных деталей, о которых узнаёшь далеко не в каждом издании об Оренбурге.
Кто занимался иллюстрацией книги?
Сперва я пригласил художницу Ольгу Вертей, она сделала около 20 акварельных иллюстраций, часть из которых вошла в книгу. Но Лилия Владимировна решила, что картинки должны быть более мультяшные. Она пригласила вторую художницу — Маргариту Заря-Языкову, потом третью — Олёну Харковенко. Изначально я вообще-то подобрал иллюстрации и архивные фотографии для книги, но у Лилии Владимировны был собственный взгляд на издание. И я понимаю сейчас, что она права.
Вы много знаете об истории Оренбурга, но как бы вы сформулировали своё личное описание города, какой он?
Он для меня домашний, местами уютный, я выхожу в город, как в другую комнату своей квартиры. Конечно, хотелось бы где-то подмести, где-то подбелить, подкрасить, но в принципе Оренбург за последние годы стал лучше, красивее. В советские годы он был запущен, потому что мы все ждали, что наступит коммунизм, и всё засияет, засверкает, все станут богатыми — как-то само по себе. Однако, выяснилось, что коммунизма не будет. Хотя многое для города сделал председатель горисполкома Юрий Дмитриевич Гаранькин: пешеходная улица Советская, белый мост через Урал, фонтаны на реке, памятник Пушкину возле гауптвахты — всё это его инициатива.
Есть ощущение, что, если бы у города были деньги, тогда бы просто снесли весь исторический центр и застроили заново.
С 1979-го по 1984 год я учился во втором корпусе пединститута, на Гагарина, и ездил на троллейбусе от остановки «Рыбаковской» до «Молодёжной». В течение пяти лет я видел, как разрушают Форштадт и ставят на его месте шестнадцатиэтажки и девятиэтажки. Из окна троллейбуса ты видишь крыши, которые уходят в пойму Урала, видишь реку… За пять лет всё снесли и заставили бетонными коробками. Уже при мэре Оренбурга Донковцеве говорили: пока сохранился Нижний Форштадт, надо его законсервировать, показать, как жили казаки. Там был дом, где находился в ссылке писатель Виктор Серж, там жил митрополит Оренбургский владыка Леонтий — это тоже всё снесли. Хотя бы пять-шесть домиков нужно было оставить, сделать этнографический музей.
Но многие здания сейчас приводят в порядок. Я много лет смотрел на здание нынешнего музея «Эрмитаж-Евразия» и думал о том, как его запустили. Это же было здание городской думы! А последние сорок с лишним лет там был спортзал педуниверситета. Сосульки доходили до второго этажа. Однажды в слуховые окна наверху вылез какой-то дядя, начал лупить по этим сосулькам, разбил все стекла в этих окнах, и их просто забили фанерой. Потом сбили фальш-балясины. Очень рад, что при создании культурного центра их все-таки восстановили, и теперь здание выглядит просто великолепно, а главное —первозданно.
Сейчас я живу в бетонной коробке на Чкалова, а мое детство прошло в старинном доме на углу Саратовского переулка и улицы Григорьевской. В советское время дом поделили на куски, а во дворе был отдельно стоящий флигель, где жил инвалид войны дядя Витя с женой. Позже мне рассказали, что дядя Витя — сын владельцев этого дома, а его жена была у них служанкой. Когда такие вещи узнаешь, то как будто занавеску приоткрываешь и видишь больше, чем остальные.
И сильнее ощущаешь связь с местом.
Конечно.
Получается, большую часть жизни вы ходите по городу пешком?
Получается так. Вспоминаю историю на эту тему. Летом на каникулах после первого курса я утром решаю сходить в книжный магазин на Советской, 31. Я встаю — у меня были такие кожаные плетёные тапки — и прямо в этих тапках выхожу на Рыбаковскую, проезжаю две остановки на троллейбусе, выхожу возле скульптуры, которую снесли при Мищерякове, чтобы построить «Атриум» — её в народе называли «Три дурака». В 10 часов захожу в только что открывшийся магазин, а на прилавке лежит небольшой томик Кира Булычева, и я думаю: «Как же хорошо жить вот так, по-домашнему! Я прямо в тапках приезжаю в книжный, а как будто из дома не выходил». В те годы надо было приходить к открытию книжного магазина, потому что после ничего хорошего не урвать, только всякие собрания сочинения вождей. Незабываемое ощущение: как будто ты находишься в родном большом доме — тебе уютно, тепло, ещё и книжку хорошую купил.
прототипа повести Моисеева «Иван Мартенс»
Какие у вас были любимые места в студенческие годы?
Мы любили просто гулять, но чаще собирались у кого-то дома, на улице тогда было не очень безопасно. Если тебе родители дали денег на кино и мороженое, то лучше всего спрятать их в носок. В карман к тебе на людях никто не залезет, но шпана скажет попрыгать, чтобы зазвенело — такое было мальчишеское детство.
Вы когда-нибудь хотели уехать из Оренбурга?
Нет, я не хочу никуда уезжать, это мой город. Мне всегда казалось, что, если я уеду из Оренбурга, силы меня оставят, и я просто сдуюсь, как шарик.
Недавно прочитала книгу Вячеслава Рыбкина «Оренбург. Романс в прозе», но совершенно не нашла никакой информации об авторе, расскажите о нем.
Могу сказать, что Вячеслав Георгиевич был замечательный человек, талантливый прозаик и професссиональный тунеядец, практически как Бродский. Добрейшей души человек, и если небольшие деньги стрелял, всегда возвращал. Любил ходить по городу с пластиковым пакетом, в котором был пакет вина или пиво. Оренбург он знал, как свои пять пальцев, совершенно точно написав, что он не житель города, а его блуждающая клетка. Его книгу про Оренбург я собирал вручную. Вячеслав Георгиевич писал от руки, приносил кучу бумажек разного формата — разлинованные, обёрточные, что-то ещё. Я их отсортировал, расположил в нужном, по моему мнению, порядке, издал, и он за книгу «Оренбург» в итоге получил премию «Оренбургская лира». Пришел в драмтеатр на награждение, а его не пустили, потому что он на радостях три дня это дело отмечал.
Как вам спектакль «Оренбург. Симфония в прозе» по книге Рыбкина в областном театре кукол?
Чисто технически он очень хорошо поставлен, но мне лично не хватает какой-то плоти. Всё слишком легко, воздушно. С одной стороны, я понимаю, что как такового сюжета у спектакля, как и у книги, нет. По сути, получился какой-то дайджест рассказов Вячеслава Георгиевича, Царствие ему Небесное. Я лично не вижу за формой большого содержания. Впрочем, это же романс. Так что давайте позволим зрителю задуматься самому.
В апреле 2025 года Вячеслав Моисеев стал гостем подкаста «Диванный урбанист» студии Оренбург Медиа. С писателем авторы проекта говорили про его книгу «Репетиция апокалипсиса» и ядерные испытания в Оренбургской области. Выпуск можно посмотреть и послушать на всех доступных подкаст-платформах.
Фото: личный архив Вячеслава Моисеева
Хотите поддержать проект? Подпишитесь на Telegram-канал, рассказывающий о культурной жизни Оренбурга. Следите за новыми интервью, комментируйте интересное.