Бывший заместитель руководителя Центра по противодействию экстремизму Артем Бекеев рассказал, как экстремистские идеи можно пресечь на корню еще в школе, и чем опасны деструктивные идеологии для молодых людей.
— 18 лет назад я не ведал ничего об оперативной работе. Но волей случая в 2004 году появился на пороге Управления по борьбе с организованной преступностью. Я обожал аналитику и сторонился работы на выездах. Это когда поступает сигнал об экстремистских действиях, и их нужно срочно пресекать или проводить обыск. А спустя годы я возненавидел бумаги и начал раскрывать экстремистские злодеяния: возбуждение ненависти или вражды, вандализм, нападения, совершенные подростками на национальной почве. За последние годы моей службы я выявил две экстремистские ячейки, которые мы успешно разоблачили. Теперь я знаю, что движет тинейджерами. И как это понять учителю. А главное — что делать.
Но поначалу, когда я пришел в полицию, мне было обидно. Я, с красным дипломом юриста, вынужден в школе милиции учить Уголовный кодекс чуть ли не в комиксах! А вот в отделе, куда мне было велено тоже ездить, не было хорошего писаря. И по вечерам я писал, писал, писал.
В то время на коне была ещё не запрещённая «Национал-большевистская партия» (сейчас — в списке запрещенных организаций — прим. «Оренбург Медиа»). Учащиеся легко поддавались нарядной идеологии. Круто же, адреналин: приковать себя к колонне Дома советов, запустить яйцо в неугодного политика.
Не раз беседовал с ребятами. Насколько идейными они были! Сейчас у них семьи и взрослые вопросы. Вопросы и к себе: как они могли вестись на эту замануху! Популярны были и идеи расового превосходства. Наблюдал, как растёт новое поколение националистов.
Я до сих пор под впечатлением от того, как социальный педагог в училище стучала указательным пальцем по столу: «ВЫ ДОЛЖНЫ ЭТИМ ЗАНИМАТЬСЯ!» Эм-м-м. Я вообще-то приехал, чтобы выяснить, когда наш «клиент» — скинхед начал проявлять ненависть на уроках! Скинхед вообще-то Гитлера на уроках восхвалял. Он у вас под боком уже 3 года
Нормально вообще! В нашей области сейчас 70 колледжей и училищ. В 2000-е годы было больше. Нас, сотрудников, в годы расцвета национализма было 15 человек, базировались мы только в Оренбурге. Оперативники, с которых требовали раскрытия преступлений. А для опера это чаще значило идти от человека к деянию. Не наоборот. Получаем информацию – выясняем, что за персона, чем дышит.
Журить подростка за его замыслы? Серьёзно? Не сработает. Пробовали. В исправление наказанием я ещё верю. Лучше, если это будет общественно полезный труд. Но у педагогов есть все средства, чтобы предотвратить беду. Беду подростка, его родителей и учебного заведения. Радикальный национализм опутывает сознание как паутина. Сегодня человек прочёл, что мигранты – сплошь злодеи. Завтра написал призыв на заборе. Послезавтра вышел на охоту.
Мои товарищи (я тогда ещё был аналитиком) взялись за раскрытие не только скинхедовского вандализма, но и нападений. Нападений с человеческими жертвами. Где были педагоги этих ребят?
Лидер оренбургских скинхедов сам получил педагогическое образование – и успешно применил навыки, чтобы взрастить молодое поколение бритоголовых. Младшему было 15 лет. Худощавый, большие грустные глаза. Коллега сказала — обнять и заплакать. Потом мы начали сталкиваться и с радикальной религиозной идеологией. Из Оренбуржья в Сирию убыло около 30 человек. Из них несколько не достигли и 20 лет. Некоторые уезжали целыми семьями. Знаете, каков был средний срок жизни боевика в ИГИЛ (запрещена в России)? Два месяца. Среди них были и русские ребята.
Тот, кто интересуется незнакомой для себя религией или новым направлением в религии, склонен принимать всё вновь открывшееся ему за истину. Это проще, если есть некий проводник.
В последние годы на арену вышли нападения в учебных заведениях. Если короче — скулшутинг. Раньше такие атаки не считались экстремизмом, но Верховный суд признал террористическим движение «Колумбайн». И это уже серьёзно для тех, кто интересуется нападениями. Я изучил десятки страниц таких подростков. Для них это и адреналин, и романтика. Что уж говорить об экстремистском движении АУЕ (запрещено в России, признано экстремистской организцией).
А вот на что способен ученик (все примеры реальны):
- совершать нападения на сапожников (в Оренбурге так погиб уроженец Средней Азии);
- познакомиться с куратором экстремистской группы, получить инструкции, набрать единомышленников и совершить с ними нападение на татарина;
- призывать в соцсетях к проведению националистического марша или митинга экстремистской организации;
- писать «В Контакте» десятки унижающих комментариев выходцам с Северного Кавказа;
- разместить антисемистские картинки, экстремистские песни или даже сочинять их;
- печатать экстремистские материалы стопками;
- нанести баллончиком с краской ненавистнические лозунги на здание мечети или синагоги;
- принять ислам и втайне от родных улететь в Египет навстречу кавалеру;
- убеждать брата совершить суицид или нападение на одноклассников;
- напасть на фанатов другой спортивной команды.
Со временем я понял, по каким признакам можно понять, что человек ступил на скользкую дорожку. И речь не о поведении, а о социальных сетях.
Я никогда не думал о карьере. Она будто шла в гору независимо от меня. Мне просто было интересно вникать в суть вещей, раскрывать новые составы преступлений первым в нашей области и даже первым в России. В 32 года я был назначен заместителем начальника Центра по противодействию экстремизму. Время было непростое. Начальники менялись. С учётом пересменок и отпусков около года я руководил личным составом из 20 человек. Уже несколько лет я взаимодействовал с нашим Министерством образования, ездил на семинары на востоке и западе области. И меня поразило: педагоги не знали, с чем на самом деле сталкиваются и как на эти явления реагировать. Оказалось, проблема замалчивается на уровне классов или групп. А ведь её можно было решить без полиции, пока преступление ещё не совершено.
После моих семинаров мне говорили: спасибо, мы и не знали, что такое бывает, теперь будем внимательнее. Из школ звонили мне в кабинет: мы выявили склонность к экстремизму, что делать? К нам едет прокурор, как показать нашу работу? Ребёнка задержали на незаконной акции, что мы сделали не так?
Я изучал методички, которые есть в распоряжении у бюджетников. Там не говорится о тех маркерах деструктивного поведения, которые известны мне. А ведь предупрежден тот, кто вооружён. Я знаю, как предупредить ребят об опасностях, которые их подстерегают. Да, это не тайна за семью печатями! Я учу педагогов видеть признаки того, что с подростком что-то не так, для этого не обязательно быть опером и даже педагогом со стажем!
Артем Бекеев проводит бесплатные консультации для образовательных учреждений и социальных педагогов.